Мы часто говорим о том, что фонетическое описание предполагает характеристику звуковых единиц с трех точек зрения: как они произносятся, т. е. артикуляционный аспект речи; какие при этом возникают звуки, т. е. акустический аспект речи; и как эти звуки воспринимаются, т. е. перцептивный аспект речи. Относительная важность того или иного аспекта определяется конкретными задачами исследования или обучения, а в целом это абсолютно равноправные участники процесса речевой коммуникации, и каждый пользующийся звуковым языком человек обязательно реализует их в своей речевой деятельности.
Мы уже видели, что в некоторых случаях можно, не зная всего набора признаков, по неполному их перечню указать, какой звук отвечает характеристике. Например, чтобы «отгадать» звук [р], достаточно двух признаков: дрожащий, твердый. Эти признаки прямо указывают на [р]: нет других твердых дрожащих в русском языке. (Звук междометия тоже дрожащий; его обозначение в фонетической транскрипции, но он не в счет, так как встречается только в междометии, которым человек общается с лошадью; это не настоящее слово языка; словами, настоящими, люди общаются друг с другом.)
Почему при характеристике [р] можно не упоминать, например, признак «передненёбный»? Потому что в русском языке всякий дрожащий - передненёбный. Действует известный нам закон: если А включает Б, то Б - не отдельная, особая единица языка. Здесь у А - признак «дрожащий», Б - «переднеязычный». Если Б не самостоятельная единица, если этот признак «влит» в
признак Ау то о Б можно не упоминать.
